Хронотоп «Поэмы без героя» А.А. Ахматовой

Все три части, в которых происходят события, снабжены ремарками, которые, разрывая жанровые каноны, приближают ее к драме. Этому способствует и самоубийство Вс.Князева (ни один из героев не героичен) в конце «Главы первой». Именно поэтому мы имеем различные формы времени и пространства, остановимся на каждой из глав «Части Первой».

В «Главе первой» благодаря эпиграфам (из «Четок» А.А.Ахматовой и «Евгения Онегина» А.С.Пушкина), выполняющим отсылочную функцию, указывается время, к которому могут быть отнесены разворачивающиеся события. Детально описывается пространство и время (новогодний вечер, Фонтанный Дом, Белый зеркальный зал), а построение текста (лестница) перекликается с «Посвящением» и «Вступлением», также значим хронотоп «невстречи» и хронотоп «порога».

Темпоральная составляющая этой главы выглядит значительно интереснее: рубеж 1940-1941 годов, эсхатологическое и мифологическое время (остановка часов), обладающие своими особенностями, культурный хронотоп, вобравший время творчества и жизни выдающихся людей, значимых для самой А.А.Ахматовой, параллельное течение нескольких времен (война, голос Князева).

«Глава вторая» благодаря эпиграфу, взятому из стихотворения (1840 г.) Баратынского, устремляется в глубь веков, разрывая уже вторую временную границу между веками (как исторического, так и культурного, художественного). Место действия – «Спальня Героини» (хронотоп комнаты), потом ширма (граница), а затем − видимые из окна просторы. Рисуются картины 1912 года и Петербург времен Достоевского. Значимо вневременное повествование (пауза, статичность и снова возобновление движения времени). Время и пространство из замкнутого, небольшого стремятся к безграничности и бескрайности.

«Глава третья», сопровождаемая эпиграфами из стихотворений Ахматовой, Мандельштама, Лозинского, которые написаны на рубеже 1913-1914 годов, посвящена собственно Петербургу, то есть, хотя все произведение и называется «петербургской повестью», но только эта глава − связана с образами Петербурга 1913 года, Царского Села, что дает представление о городе, таком противоречивом и необычном. Здесь, при выявлении особенностей времени и пространства, можно говорить о хронотопе города. Темпоральные особенности проявляются в однородности течения времени; в наследственности художественного образа Петербурга (Достоевского и Блока), чем обусловлено появление мифологического пространства (предания и заклятья); в пространственных и временных отсылках; приближении «Настоящего Двадцатого века» [3, с.187].

«Четвертая глава», снабженная эпиграфом (1913 г.) из творчества Вс.Князева, с которым и связана любовная фабула, напоминает последний акт драмы. Наравне с описанием города (Угол Марсового поля, колокольный звон собора Спаса-на-Крови) присутствует сцена самоубийства «глупого мальчика». Отличительная черта этой главы − нарушение хронологической последовательности событий.

Полисемантичность времени обуславливается двумя значимыми датами (рубеж 1912-1913 и рубеж 1940-1941), а также самоубийством, предвестившим наступление «Не календарного века» (смена двух эпох одновременно), и параллельным течением исторического и театрального (последнего четвертого действия драмы) времени.