Защитник в уголовном судопроизводстве: актуальность исследования

Наиболее очевидной новеллой является право защитника собирать доказательства ограниченными ч. 3 ст. 86 УПК РФ способами. В то же время, несогласованность редакции данной нормы с рядом других норм института доказывания, а также с некоторыми постулатами теории доказывания, стимулирует оживленную дискуссию относительно полномочий защитника в сфере доказывания. Диапазон научных точек зрения весьма широк. Среди ученых обсуждается сама возможность собирания защитником доказательств, а также наблюдаются попытки систематизировать данную доказательственную информацию с точки зрения классификации доказательств. Отсутствует единство в толковании полномочий защитника, участвующего в производстве следственных, судебных и иных процессуальных действий.

Не менее актуальными представляются вопросы, связанные с участием в деле представителей (потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика). Законодатель впервые допустил возможность участия адвокатов в качестве представителей этих лиц. Однако ограничил полномочия данной категории представителей правами представляемых лиц, что несколько диссонирует обязанностям адвоката, а также существенно снижает процессуальные возможности представителей при защите интересов представляемых. Специфическим профессиональным, но нормативно не урегулированным представителем свидетеля является адвокат, приглашаемый на допрос в порядке ч. 5 ст. 189 УПК РФ. К сожалению, нормы, регулирующие институт представительства в уголовном процессе, в ряде случаев сформулированы неудачно. На практике толкование и применение этих норм вызывает неизбежные разногласия по поводу определения объема полномочий представителей при производстве конкретных следственных и иных процессуальных действий, а также иных мероприятий организационного характера.

Участие в уголовном процессе лиц, оказывающих квалифицированную юридическую помощь, нередко актуализирует и иные проблемные аспекты. Обладая юридической грамотностью, адвокат-защитник не несет ответственности за полное и достоверное установление обстоятельств, подлежащих доказыванию, которые в своей совокупности образуют объективную истину. Согласно законодательству об адвокатуре, он имеет обязательства лишь перед своим клиентом, отстаивая, за исключением самооговора, любую его позицию. Очевидно, что чаще всего подозреваемый, обвиняемый не заинтересованы в установлении действительных обстоятельств дела, а стремятся избежать уголовной ответственности. Законодатель не возлагает на этих лиц обязанности давать правдивые показания, что само по себе соответствует ряду общепризнанных процессуальных гарантий[1]. Указанные обстоятельства способствуют массовому распространению недобросовестных действий адвокатов по противодействию расследованию: от издержек в выступлениях на судебном следствии или в судебных прениях[2],консультаций подзащитного о корректировании показаний на ложные, но процессуально неуязвимые[3], до откровенной фальсификации доказательств. При этом подобные недобросовестные действия защитников и представителей часто не являются наказуемыми с точки зрения уголовного права.

Таким образом, широкая распространенность недобросовестных действий защитников и представителей, а также результативность их неправомерного воздействия на результаты по делу, обусловливает потребность в пересмотре сформированного в законе института защиты и представительства.

Литература

1.   Зеленин С. Пределы допустимой защиты // Российская юстиция. 1998. № 12.11с.
2. Резниченко И. Издержки в защитительной речи // Российская юстиция. 2002 № 11.66-67с.
3.   Гармаев Ю. Адвокат не должен подстрекать своего подзащитного ко лжи // Российская юстиция. 2003. № 7.61-62с.