Гуманистические идеи Карла Маркса и педагогика

Во-вторых, деятельность с необходимостью включает в себя не только субъекта с его сознательной преобразующей активностью (внутреннее), но и объектный мир (внешнее), «втянутый» в эту активность. Практика – это вся тотальная совокупность необходимых субъектных и объектных условий и структурных элементов этой активности. Поэтому для Маркса человек – это не только вещь, обладающая самосознанием и ограниченная пределами своего собственного тела, но действительная неразрывность субъектной и объектной сторон практики. Таким образом, человек, по Марксу, – это экзистенциально-духовное существо, способом существования которого является общественная сознательная преобразующая деятельность (праксис), и которое сущностно представляет собой конкретно-историческое единство субъектно-внутреннего (тело и психика) и объектно-внешнего (природа, культура, общество, мир символов) бытия, обнаруживающее себя в общении, общественных отношениях.

В этом смысле человеческое существо становится человеком только в человеческом обществе, так как представляет собой совокупность всех общественных отношений, в которое оно вступает в процессе своей жизнедеятельности. Это значит, что человек есть «губка», активно впитывающая в себя свои отношения с окружающим миром. Каковы эти отношения – таков и человек.

Но в зависимости от общественных условий, в которых живут конкретные индивиды, общественные отношения между субъектом и внешним миром других людей и предметов могут выступать либо в подлинной, либо в неподлинной формах.

Подлинность человеческого праксиса означает, что между двумя сторонами деятельности – субъектом и внешним миром – существует гармония, которая внутренне, экзистенциально переживается субъектом как наслаждение, удовольствие от совершения самого акта деятельности. Такую – подлинно человеческую, соответствующую понятию человека форму праксиса Маркс называет самодеятельностью [Selbstbetätigkeit]. Наслаждение, которое имеет в виду здесь Маркс, – это не простое чувственное наслаждение, которое испытывает и животное. Напротив, Маркс подчеркивает, что в подлинной, т.е. свободной творческой деятельности наслаждение может быть только человеческим. Маркс пишет: «поскольку человек человечен, а, следовательно, и его ощущение и т.д. человечно, постольку утверждение данного предмета другими людьми есть также и его собственное наслаждение» [4, с.616]. Речь здесь идет о том, что субъекту доставляет удовольствие созерцание наслаждения другого: повар наслаждается тем, что приготовленная им пища доставляет наслаждение другим; музыкант испытывает радость оттого, что его музыка вызывает эстетическое наслаждение у слушателей; рабочий испытывает наслаждение потому, что кто-то наслаждается использованием вещи, которую сделал он; учитель радуется, а значит, также испытывает удовольствие, от того, что ему удалось своим уроком заинтересовать учеников. Когда он видит, что глаза детей загорелись интересом, то он действительно испытывает блаженство. То же самое можно наблюдать и у маленьких детей, особенно из бедных семей: ребенок, сделавший из пластилина фигурку, дает ее другому ребенку, и действительно радуется, наблюдая, как тот наслаждается подарком.

Именно такая деятельность, которая доставляет наслаждение другим, а тем самым, и мне самому, и называется у Маркса подлинно человеческой. Только в ней человек действительно чувствует себя человеком.

Неподлинность же человеческого бытия, с точки зрения Маркса, коренится в тех социальных условиях, когда имеет место отчуждение, т.е. такое состояние, в котором внешний мир противостоит человеку как мир враждебный, чужой, чуждый. Основой отчуждения, по Марксу, является частная собственность на средства производства. Когда рабочий производит предмет, то он вкладывает в него самого себя, опредмечивает в нем свою собственную экзистенцию; но в условиях частной собственности этот предмет принадлежит не рабочему, который его произвел, а владельцу средств производства – капиталисту. Поэтому, когда рабочий, например производящий хлеб, приходит в магазин, то он вынужден покупать тот хлеб, который он сам произвел. Он начинает зависеть от предмета, который является продуктом его труда. Поэтому вещь становится враждебной человеку, в то время как в действительности она должна воплощать в себе самого этого человека, и тем самым, доставлять ему удовольствие от ее изготовления и использования.

В силу же того, что продукт человеческого труда становится отчужденным, то и сам этот труд отныне не доставляет субъекту никакой радости. Напротив, он приносит только утомление, раздражение и внутреннее опустошение, ибо отчужденный труд оказывается бессмысленным. Между субъектом и объектом вклинивается враждебное «общение», а значит, они перестают нормальным (гармоничным) образом взаимодействовать, а потому и возникает страдание, утрата человеком самого себя, т.е. возникает ситуация бесчеловечности: человеческому существу становится противно выполнять свою деятельность, т.е. реализовывать свой человеческий способ бытия.