Как и чему учила сельская школа три поколения назад

В последнюю зиму (перед началом учебы в школе, 1888 г.) тетя учила меня читать по сложному методу: «Буки, аз – Ба; Веди, аз – Ва» и т.д. Читать по этому методу я научился и, видимо, читал неплохо, а вот умел ли я писать до школы, не помню».

Описанный дедом метод обучения чтению назывался буквослагательным, и был он очень длительным и трудоемким. Однако он имел довольно широкое распространение. Его самым главным недостатком была необходимость заучивать наизусть каждый новый слог. В противовес буквослагательному методу К. Д. Ушинский предлагал внедрять в школы звуковой метод обучения грамоте.

«… Для папы, с началом моего ученья, стояла трудная задача: в какое отделение (тогда так называли классы) меня посадить. Посадить в первое – я уже умел читать, посадить во второе – я не знал арифметики и совершенно не понимал даже простеньких задач. Папа все же решил посадить меня во второе отделение. И это решение я оправдал. Я быстро справился с материалом, арифметика стала моим любимым предметом. И в два года я в числе первых окончил школу отца – земско-общественное училище. В то время в начальной школе было три класса.

Здание школы представляло собой одну большую комнату с множеством окон. В этой комнате и размещались все три отделения: младшее, среднее, старшее. Отец начинал занятия с 8 часов утра и заканчивал в 4 вечера с большой переменой на обед. Дети, жившие близко от школы, уходили обедать домой. Дальние – приносили обед с собой, состоящий из лепешек, пирогов, молока и сладкого чая.

По какой системе вел отец учение детей, занимаясь с тремя отделениями, я тогда, конечно, не мог оценить, но только система его с методической стороны была весьма рациональна. В три года мы научились грамотно, правильно, красиво писать, бойко, с хорошей тональностью, выразительно читать и решать задачи на целые числа в пределах задачников Евтушевского и Гольденберга, обеих частей».

В земской школе от учеников по арифметике требовалось знание четырех арифметических действий (сложения, вычитания, умножения и деления) простых чисел и составных-именованных с раздроблениями и превращениями разных мер, решением примеров и простых задач, по Гольденбергу и Евтушевскому задачнику, с простыми и именованными числами. Чрезвычайно важно, что ученики овладевали навыками правильной речи.

«… В школе мы хорошо изучали книгу для чтения К.Д.Ушинского «Детский мир». В трех частях для младшего, среднего и старшего отделений. Книги эти, с прекрасно подобранным материалом из стихотворений и прозы бытового содержания, географического и естественно-научного, при обстоятельном чтении обогащали и развивали мировоззрение учеников. Книги Ушинского были продуманно иллюстрированы гравюрами в рисунках художника Матэ. Когда я впоследствии стал преподавателем в Санкт–Петербурской Духовной Семинарии, и мне пришлось по делу быть в Академии Художеств у профессора Матэ, в разговоре профессор рассказал мне: «когда мы были с К.Д.Ушинским молоды, он разрабатывал свои книги для чтения, а я иллюстрировал их гравюрами». Позднее в школу были присланы земством другие книги, хорошо составленные и прекрасно изданные, с иллюстрациями под названием «Наш Друг».

Хорошо помню, как присылали в коробах из земства учебники, книги для чтения, учебные пособия, тетради, бумагу для письма и пр. Это был праздник, когда распаковывали посылки. Сколько тут было нового, интересного, отрадного, занимательного. Учебники отец распределял между учениками. Из присылаемых книг для чтения в школе составилась хорошая библиотека, которой пользовались ученики и их родители. Эту библиотеку я потом всю перечитал».

Из этого отрывка становится ясным, сколь неукоснительно и бесплатно для школы, земство обеспечивало методическую поддержку бедных школ и малоимущих учеников. В школы регулярно присылали даже тетради и бумагу для письма.

«… Промокательной бумаги в школе не было, пользовались песочницами и засыпали свежие чернила песком. Карандашей тоже было мало, а линовали бумагу свинцовыми карандашами, которые мы заготовляли с отцом. Расплавленный в печке свинец, вливали в костыши от камыша и опускали в воду. Нарезанные цилиндрики из свинца, отец потом вправлял в гусиное перо и затачивал. Такой карандаш не ломался, конечно, и очень долго нес свою службу».

Описанная дедушкой технология изготовления свинцовых карандашей, возможно, представляется с нашей современной точки зрения не совсем безопасной, но, скорее всего, была единственной для бедной земской школы.

«… Отец был очень строгим учителем, хорошо объяснял, но и требовал от учеников знаний. И помню, как все старались и дружно, хорошо учились: красиво и четко писали, и быстро устно считали. Все мы с затаенным желанием ждали, когда Димитрий Фёдорович сделает устный счет по картинкам. Был особый ящичек, где лежали хорошо исполненные в красках картинки. Каждая картинка была разрезана примерно на 4 части и на обратной стороне каждой части была напечатана в несколько вопросов интересная задача. Учитель читал четко задачу, ученики решали. Первый, решивший эту задачу, получал эту часть картинки. Читалась другая задача, все заинтересованные старались быстрее и правильнее решить, чтобы тоже получить часть картины. Разгоралось здоровое соревнование, составлялась у того или иного ученика какая либо картина целиком. Так оживленно проходили эти иллюстрированные по картинкам уроки устного счета. Нужно заметить, что учитель не часто пользовался этим способом устного счета, почему он и казался нам особенно праздничным».

Представляет несомненный интерес описание такого «интерактивного» соревновательного метода обучения устному счету.

«… Окончившие учение в школе отца хорошо были подготовлены. Многие устраивались в экономии помещика Орлова-Давыдова, были потом приказчиками, конторщиками, кассирами. Видимо школа с трехгодичным образованием давала им достаточную подготовленность».

Замечание автора о дальнейшей карьере учеников опровергает довольно распространенное мнение о слабом уровне знаний юношей, окончивших земские школы.