«Новая Русская Волна» в кинематографе

Эпизод, когда Елена привозит в свою семью пенсию, добираясь на электричке в грязный обшарпанный район Подмосковья, в маленькую нищую квартиренку, снят настолько скрупулезно скупо и точно, обозначая образы  через короткие фразы и мельчайшие бытовые, практически документальные  детали (достаточно нескольких штрихов). Глубоко и точно вскрывает мастер  целый социальный пласт жизни и иждивенческую психологию множества семей в нашей стране.

И сложность в раскрытии образа Елены состоит в том, что с одной стороны она не только поддерживает образ жизни своей семьи и их лозунг – «нам должны, обязаны дать», и содействует тому, чтобы этот лозунг был эффективен, а с другой стороны, сама не живет по таким установкам, хотя имеет широкие возможности, чтобы этот лозунг осуществлять для себя.

Навестив очередной раз мужа в больнице, Елена узнает, что по завещанию все деньги и квартиру он оставляет дочери, подчеркивая, что Елену он полностью обеспечит до конца жизни.

Вот после этого эпизода и начинается триллер, когда человек оказывается перед выбором. Собственно, во всех достойных фильмах героя ставят перед выбором. Елене предоставляется возможность обеспечить беззаботное будущее своей семьи и разрешить все назревшие вопросы. Для этого она должна взять на себя страшный грех – убить мужа, пока он не подписал завещание у нотариуса. И Елена берет на себя этот грех.

Здесь перед автором возникает ряд проблем. Не смотря на заверения многих мыслителей, что в России совершенное преступление не всегда приводит к наказанию, Елена, будучи человеком верующим, ожидает кары господней, но как это показать в той, близкой к румынской, стилистике, которую избрал Звягинцев? Впадать в метафорику Тарковского здесь нельзя, а углубляться в философию Достоевского, тем более. И Звягинцев идет по пути мистическому. Когда Елена везет деньги на электричке, та вдруг резко останавливается – кто-то сдернул стоп кран и в окно мы видим сбитого насмерть электричкой мужчину и лошадь. Это фактически прямая цитата из Анны Карениной, которая по приезде в Москву видит гибель путевого обходчика под колесами поезда. Анна считает это дурным предзнаменованием.

Потом, в квартире сына, когда семья Елены пересчитывает, привезенные ею деньги, внезапно гаснет свет. Все это создает ощущения предостережения и неотвратимости наказания, но выглядит довольно нарочито и эклектично.

Зато сцена, когда вся семья Елены располагается в квартире Владимира – великолепна. Особенно кадры, когда сын, развалившись на диване, смотрит телевизор или когда спрашивает, открывая холодильник: «Мам, а у нас пиво есть?». А потом долго, стоящий на балконе внук, как бы думающий с кем бы тут можно было устроить побоище. И опять, как в начале – окна квартиры и постоянное карканье ворон. И для зрителей остается только один вопрос: «Что станет с Россией, если последние станут первыми?» Хотя этот вопрос уже давно решился положительно.

В ряду последних фильмов новой русской волны, завоевавших международным признание, особняком стоит картина «Овсянки», 2010 год (за границей он демонстрируется под названием «Тихие души»)

Режиссер Алексей Федорченко и сценарист Денис Осокин, написавший оригинальную повесть, воспользовались своим правом создавать свои художественные, наполненные метафизикой фантастические традиции, создавая своеобразный мир − одна из привилегий научной фантастики. И то, что «Овсянки» только выглядят реалистично, придает картине свою оригинальную неповторимость.

С одной стороны фильм вроде соблюдает все уже ставшие канонами установки кинематографического неореализма с элементами параллельного кино, свойственными роуд-муви − дорожные фильмы принимают различные формы, но «Овсянки» редкий вид сочетания медитации и метафизической памяти. Это глубокое и очень трогательное  идеальное этнографическое повествование достигает глубины эпоса. В то же время, существует строгая структура внутри повествования, делая историю цельной и концептуальной.